линейного преобразования, векторы, которые при этом преобразовании не меняют своего направления, а только умножаются на скаляр. Например, С. в. преобразования, составленного из вращении вокруг некоторой оси и сжатия к перпендикулярной ей плоскости, служат векторы, направленные по этой оси. Координаты х₁, х₂,..., x_n С. в. линейного преобразования n-мерного пространства с матрицей (См. Матрица) преобразования ||a_ik|| удовлетворяют системе однородных линейных уравнений , (i = 1, 2, ..., n), где λ - одно из собственных значений (См. Собственные значения) этой матрицы. Если матрица преобразования самосопряжённая (см. Самосопряжённая матрица), то С. в. взаимно перпендикулярны. При самосопряжённом преобразовании сфера переходит в эллипсоид, главными осями которого являются С. в. преобразования.

слова или словосочетания, называющие, в отличие от нарицательных имен (См. Нарицательные имена), единичное или собирательное лицо или объект в его цельности и единственности, индивидуализирующие его, однозначные для него вне зависимости от контекста. Общим отличительным признаком С. и. (если пренебречь некоторыми семантическими особенностями отдельных групп) служит денотативный характер их значения (см. Знак языковой). Центром класса, наиболее "подлинными" С. и. являются имена личные (см. Ономастика); все С. и. генетически - нарицательные имена, чёткой границы между ними нет (ср. этнонимы, товарные знаки); С. и. с ясной и затемнённой внутренней формой употребляются одинаково (Новгород, Москва). В системе отношений с др. единицами словаря С. и. занимают изолированное место. Языковая информация их меньше, а культурная - значительно больше, чем нарицательных. В разных науках, изучающих С. и. (лингвистика, логика, философия, мифология и др.), объём класса и его определение не совпадают.

Для мифолого-символического сознания, сводящего язык к набору имён и считающего С. и. словами, наиболее точно выполняющими функцию именования, они стоят в центре онтологии языка. В ряде античных и средневековых теорий они признавались знаками, связанными с сущностью именуемого, символически причастными его глубинной тайне. Имманентное (не фонетическое или графическое) имя, истолкованное по аналогии с идеями Платона, рассматривалось как корень индивидуального бытия. Это учение было возрождено и развито в 20 в. (П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, М. Хайдеггер). Крайним выражением его является отождествление имени с именуемым или приписывание мистических свойств имязвучию или имяначертанию, представление о конденсации в имени мощи именуемого, из чего исходят словесная магия и Табу. Ему противостоят рационалистические воззрения, идущие от Демокрита, обосновавшего произвольность (условность) природы всякого имени. К. Маркс считал, что название какой-либо вещи не имеет ничего общего с её природой. Лингвисты и логики, развивающие это направление, считают С. и. немотивированными знаками, одним из способов обозначения точек пространственно-временной действительности; они могут быть заменены другими знаками (переименование), номерами (как улицы в Нью-Йорке), алгебраическими символами. Выбор С. и. и объём их класса определяют экстрасемиотические причины (например, списки канонических личных имён в христианстве или мусульманстве); связь между именем и именуемым существует не в реальной действительности, а лишь в сознании именующих.

Лит.: Волошинов В. Н., Марксизм и философия языка, Л., [1929]; Булгаков С. Н., Философия имени, Париж, [1953]; Суперанская А. В., Общая теория имени собственного, М., 1973; Никонов В. А., Имя и общество, М., 1974.

Ю. М. Эдельштейн.

см. Акционерное общество, Акция.